Последнее небо - Страница 149

149

— Нет, — Зверь покачал головой, — нет, это не я сумасшедший. Это ты! — он оскалился в ответ на улыбку Демира. — Я заглянул к тебе в душу, или что там у тебя вместо души, и я знаю, что это ты рехнулся. Давно. Еще когда был ангелом.

— Чего тебе больше хочется, мальчик, — с неожиданным сочувствием спросил Искуситель, — оторвать мне голову, чтобы впредь я думал кому и что говорю, или все-таки поверить? Поверить в то, что у тебя есть дом. Дом, где тебя любят и ждут, давно, с первого мига твоего рождения. Твой отец искал тебя, волчонок. Он был с тобой повсюду на Земле, он пытался докричаться до тебя, но ты ведь знаешь — даже я не мог прийти без приглашения. А ты не приглашал.

— Не верю.

— Я не спрашиваю, веришь ты или нет. Я спрашиваю, хочешь ли ты поверить?

— Мой отец погиб.

— Зачавший тебя был титаном, Зверь. И женщина, которая родила тебя, была той же породы. Ты обязан им жизнью, но в твоих жилах нет ни капли их крови.

— Это не важно.

— Не важны семья, дом, безопасность? А что важно? Люди, погибшие двадцать лет назад? Женщина, убитая тобой? Твой друг, который рвется сюда, чтобы убить тебя? Земля, на которой тебе нет больше места? Что для тебя важно, волчонок?

— Выжить! — Зверь ухватился за остатки рационализма, как тонущий хватается за обломок доски. Невозможное, нереальное, невероятное… дом, безопасность… семья?

«так не бывает…»

Захлестывало волнами, дыбилось девятым валом — не спастись.

— Выжить.

— Лорд Здравый Смысл, — рассмеялся Демир, — удивительным человеком был твой магистр! Ты, со своим характером, меньше всего расположен к разумному принятию решений, а он тем не менее смог научить тебя этому. Вот, кстати, еще одна твоя особенность. Эмоциональность на грани истерии. Больше это ни за кем из вас не водится. И при всем при том ты начисто лишен способности любить. Я не говорю о неживом. Может быть, отсюда твое умение становиться зеркалом чужой души? — Тлела сигарета, и сознание отмечало отстраненно, что кроме этого, пришедшего извне, здесь никто не курил. Первая сигарета, выкуренная на Цирцее. Первая струйка табачного дыма. Странно. — Ты боишься смерти. — Огненные глаза смотрели внимательно. — Ты трижды заглядывал ей в лицо, трижды уходил от удара, и с каждым разом было все страшнее. Но ты бессмертен, волчонок Твое тело — лишь оболочка, а ты, ты настоящий еще не родился. Так уж устроены вы, мои волки: для того, чтобы начать жить, вам нужно умереть.

— Как это?

«… Когда ты так спрашиваешь, у тебя лицо такое удивленное делается. Плакать хочется от умиления» Не к месту вспомнился Гот. Зато ко времени.

— Да, в общем… — Демир пожал плечами. — Самый первый из вас, твой дед, Дрегор, так и родился мертвым. Но сына ему рожала живая женщина, не человеческая, конечно, но живая. И твой отец, сам понимаешь, тоже получился живым. У меня в мыслях не было, что первый из волков сможет размножаться, так что… — Сигарета, докуренная почти до фильтра, исчезла из пальцев. Следом пропала пустая бутылка. — Ну что ты смотришь? — почти жалобно спросил Демир. — Не все и не всегда получается так, как задумано. Скорее уж наоборот.

— Зная тебя, — кивнул Зверь, — ничего удивительного.

— Вот именно, — вздохнул Искуситель. — В общем, даже живые, вы можете многое, но изначально-то задумывалось, что вы будете мертвыми. И… — он щелкнул пальцами, — не пугайся слова «мертвый», волчонок. Скажи «не живой», если хочешь.

— Или «не мертвый»?

— Нет, — Демир поморщился брезгливо, — «Не мертвые», лишенные души и воли, это вообще не мое. И даже не Его, — он указал глазами на потолок, — и уж никак не ваше. Хотя, да, вы умеете их делать. Ты еще нет, а остальные… Твой отец, правда, никогда не увлекался, но зато дедушку твоего вполне заслуженно величали Властелином не мертвых. Он, помнится, поднимал миллионные армии.

— Величали? — переспросил Зверь. — Поднимал? Ты что-то там говорил о бессмертии, Демир.

— Дрегор однажды перестарался, — Демир потер узкий подбородок, — и недооценил противника. Но то, что убило его, тебе не грозит. Оно опасно разве что для твоего брата. Это семейные легенды, ты сам их узнаешь, если будет желание.

Зверь снова оглядел трупы на полу. Посмотрел на тускло светящееся пятно, что расползалось в воздухе рядом с креслом Искусителя.

— Я не собираюсь умирать.

— Даже зная, что смерти нет?

— Я, может, не умею любить, но зато бояться могу за десятерых. И я боюсь смерти.

— Что ж, это понятно, — Демир кивнул. — Есть другой выход. Ты можешь остаться живым и жить в этом мире, если отдашь мне душу.

— Что? — Зверь едва не рассмеялся, однако вовремя вспомнил о том, что ситуация не располагает к веселью.

— Твою душу. — Искуситель развел руками. — А что ты хотел? Над тобой живым я не властен так же, как и Другой, а для того, чтобы увести тебя отсюда, мне нужно твое согласие. Это за пределы мира выйти легко. При переходе здешние законы уже не действуют, а тамошние — еще. Внутри же…

— Бред.

— Правда? Ну тебе, конечно, виднее, однако… Это наконец-то случилось — прервав Демира на полуслове, замигал огонек, запищал сигнал вызова на пульте связи с орбитой и как с цепи сорвались, побежали, полетели секунды, что до этого робко стояли, не смея пошевелиться.

И Зверь, позабыв о госте, метнулся к пульту. Пальцы делали все сами, даже думать не приходилось: выключить видеосвязь. Помехи. Сплошные помехи. А что вы хотите, Цирцея она Цирцея и есть. Веселый танец на податливых кнопках. Поиск канала. Ага! И кто там у нас?

Ни намека на азарт, сердце бьется ровно и спокойно, и хотел бы поволноваться, да не получается. Не бой предстоит — разведка. Кто кого обманет? Да кого там обманывать?!

149